Два года химии за телефонные звонки. Как судили волонтера штаба Бабарико Левона Халатряна
Анастасия Бойко
Два года химии за телефонные звонки. Как судили волонтера штаба Бабарико Левона Халатряна
19 февраля 2021, 10:08

Левон Халатрян. Источник: Виктор Бабарико / Facebook

Суд Фрунзенского района Минска вынес приговор 34-летнему волонтеру штаба Виктора Бабарико Левону Халатряну, до задержания работавшему управляющим минским баром ОK16. Судья Юлия Близнюк сочла его активным участником протестов в день выборов, хотя сам волонтер доказывал, что он почти не отлучался из штаба. Она назначила Халатряну два года химии — ровно такое наказание для него просил и прокурор Павел Попков. Проведшего полгода в СИЗО волонтера выпустили из клетки в зале суда.

— Как там у вас движуха?

— Тут пресс-конференция, тут спокойно.

— Видел, что в центре происходит?

— Ну, Паша говорит, что там ****** [кошмар].

— У меня возле отца гранату взорвали светошумовую. Он несет чувака какого-то контуженного.

— ****** [кошмар]. А ты не там?

— Ну, мы пытаемся пройти, все к **** [к черту] перекрыто. Мы решили идти пешком. Друзья у меня на гостинице «Беларусь». Они говорят, что там окружают, будут ******* [бить].

— Понятно.

Это диалог двух приятелей, волонтеров штаба Бабарико Левона Халатряна и Антона Беленского вечером 9 августа, в день президентских выборов — в 22:25 они созвонились, чтобы обсудить происходящее в Минске. Теперь запись этого телефонного разговора — очевидно, волонтеров штаба прослушивали — стала одним из главных доказательств следствия по делам Халатряна и Беленского. Обоих обвинили в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок (часть 1 статьи 342 УК), дело Халатряна рассматривал суд Фрунзенского района Минска, дело Беленского — суд Московского района.

Во время телефонного разговора Халатрян был в офисе штаба на улице Веры Хоружей, 25, а Беленский со знакомыми — в центре Минска. На записи слышно, как на фоне сигналят машины. Левон Халатрян по телефону делился с товарищем последними новостями — мобильный интернет в Минске был полностью отключен.

В материалах дела лишь несколько записей разговоров между Халатряном и Беленским — на всех остальных звонки Беленского другим людям: он был в центре Минска и обсуждал происходящее со своими приятелями и отцом. Во время звонков Халатряну волонтер, к примеру, сетовал, что протестующих никто не координирует: «Никто не знает даже, куда идти».

Во время звонка в 23:06 Беленский обсуждал происходящее с собеседником, который, как и он, находился в это время на улице — следствие утверждает, что этим собеседником был Халатрян. Сам он говорил в суде, это грубая ошибка, и на записи — разговор Беленского со своим отцом. Это подтверждается и номерами телефонов, указанными в протоколе — их оглашали в суде.

Именно такое время указано в обвинении, согласно которому, с 23:06 9 августа по 2 часа ночи 10 августа Левон Халатрян участвовал в «массовых беспорядках» на улице Максима Богдановича и проспекте Машерова — выкрикивал лозунги, «совершал громкие хлопки руками», которыми «нарушил общественное спокойствие», участвовал в перекрытии проезжей части, «умышленно препятствовал движению транспорта» и призывал к этому других людей.

Халятрян говорит, что все это неправда. «9 августа я проснулся дома, — вспоминал он в суде. — Пошел на свой участок на улице Азизова в школу, номер не помню. Там я проголосовал. Потом я приехал в штаб: это объединенный штаб кандидатов Бабарико, Тихановской и Цепкало. В тот день я был в штабе, коротко отмечался оттуда, нигде больше не участвовал. Связываю свое задержание и удержание под стражей с тем, что был волонтером и членом инициативной группы Виктора Бабарико».

В офисе штаба он был с 12 часов 9 августа до 8 или 9 утра 10 августа. Оттуда он выходишь лишь ненадолго, чтобы прогуляться. «Около часа ночи 10 августа я вышел один из штаба и направился в сторону Кропоткина, — говорил Халатрян во время следствия. — На пересечении улицы Хоружей и Кропоткина шел незнакомый мне парень, который попросил вызвать ему скорую помощь. На лице этого парня была кровь, я набрал 103. Сообщил, что незнакомый мне парень нуждается в помощи и будет ждать на остановке».

В суде, изучив время записей телефонных разговоров, Халатрян уточнил, что покидал офис чуть позже, примерно в 1:35, и вернулся около двух ночи.

Задержали его на следующий день, 11 августа, когда Халатрян выходил из дома вместе с двумя волонтерками штаба Бабарико. Сотрудники ГУБОП после задержания его били, вспоминал волонтер в суде: «Я стоял возле стены, упершись лбом в стену, руки у меня связаны были пластиковым хомутом. Они начали на меня кричать, я сказал, чтобы вызвали моего адвоката, за что они начали меня избивать. Потом они попросили у меня пароль от телефона, я не хотел его давать, но они меня избивали, поэтому мне пришлось его дать».

Найденную на этом телефоне фотографию следствие тоже считает доказательством вины волонтера. Она, как утверждает обвинение, сделана около 1:35 ночи 10 августа «в центре проезжей части проспекта Машерова».

«Отображенная на снимке обстановка — фасады, расположение зданий — позволяет ориентироваться на местности, в том числе привязать местность к определенному участку, — говорил в прениях прокурор Павел Попков. — На фотоизображении зафиксировано, как граждане стоят на проезжей части, происходит процесс блокировки проезжей части. Транспортные средства не могут проехать. Граждане выражают незаконно свои общественно-политические взгляды на проезжей части».

Халатрян говорит, что он не помнит, как на его телефоне появился этот снимок и где он был сделан. Его адвокат Владимир Пыльченко предполагал, что волонтер мог скачать фото из социальных сетей или мессенджеров.

Поддержать волонтера приходили близкие, друзья и приятели по штабу Бабарико — зал был полным. Они жестами показывали ему сердечки. С одного из заседаний судья удалила жену волонтера Яну Смоляго: во время изучения вещественных доказательств девушка пыталась объяснить суду, откуда взялись еще два мобильных телефона, изъятых у Халатряна. Они принадлежат двум волонтеркам, которых задержали вместе с ним.

В СИЗО Халатрян уже больше шести месяцев. Из заключения он пишет своему трехлетнему сыну Мики письма с рисунками, сказками и играми («Медиазона» публиковала некоторые из них):

«Мики, это злые микробы! Они могут сделать так, что ты заболеешь. Чтобы их убить и не заболеть, нужно всегда после улицы мыть руки с мылом, а утром и перед сном всегда чистить зубы! Ну и не забывай, что нужно слушать маму, бабушку и дедушку. А папа тебя очень любит и очень скучает!».

Последнее слово. «Слышит ли сторона обвинения, что я говорю, или это им не нужно?»

«Мои родители врачи. Папа — военный врач, офицер. Мама — детский врач, педиатр, офтальмолог. У меня есть маленький сын, у которого 12 марта будет день рождения, я бы очень хотел встретить его вместе с ним дома. Я являюсь законопослушным гражданином и я очень люблю свою страну Беларусь. Поэтому мне крайне до сих пор непонятно, обидно и досадно, что я полгода уже нахожусь под стражей по этому делу», — так начал последнее слово Левон Халатрян.

Он говорил восемь минут, лишь изредка подглядывая в бумаги, чтобы процитировать обвинение — разбору его текста и речи прокурора он уделил больше всего внимания в своем выступлении.

Халатрян часто повторял, что не понимает, в чем его обвиняют: «Я уже говорил и еще раз повторю: как можно мне предъявить [гражданский] иск, если я несколько раз сказал, что вышел в 1:35 ночи, а у них [транспорт] до 1:11 [ходит]? Я не совсем понимаю, слышит ли сторона обвинения, что я вообще говорю, или это им не нужно и все уже давно решено?».

«Я вообще не совсем понимаю, как сторона обвинения готовила этот текст, как следователь готовил дело, если в нем просто видно, насколько пренебрежительно эти люди относятся к своей работе», — говорил волонтер, указывая, что ему тяжело разобраться в тексте обвинения.

«Прокурор говорит, что я был о чем-то осведомлен. Не знаю, о чем я был осведомлен: по-моему, это предположение, — комментировал Халатрян выступление прокурора Павл Попкова в прениях. — На этом в целом составлено все обвинение, все дело — это только предположение. Напомню, что предположения не могут являться основанием для приговора. Я не знаю, в курсе ли вы про существование такой нормы».

Его возмутило, что в материалах дела не приведены записи разговоров после 00:00 10 августа: «В этих разговорах явно видно, где я нахожусь».

«И хочу поддержать всех ребят, которые до сих пор находятся за решеткой. В том числе я хочу поддержать Виктора Бабарико, Эдика Бабарико, Машу Колесникову, Максима Знака, Илью Шапотковского, Артема Савчука, Антона Беленского, Илью Френя, Славу Ломоносова, Сашу Захаревич, Женю Калиновского, Акихиро Гаевского-Ханаду, Ваню Коневегу, Сашу Василевича и сотни других ребят, до сих пор остающихся за решеткой».

Левон Халатрян не признал вину и просил суд полностью его оправдать. После его речи некоторые слушатели вытирали слезы.

Судья Юлия Близнюк признала Халатряна виновным и назначила ему наказание в виде двух лет ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа.

Решение по гражданскому иску от «Минсктранса», посчитавшего, что действия подсудимого нанесли 6 тысяч рублей ущерба, суд позже рассмотрит отдельно.

Ещё 25 статей