Холод, бесправие и разговоры с собой. Что такое ШИЗО и как там выживают заключенные
Александра Шакова
Холод, бесправие и разговоры с собой. Что такое ШИЗО и как там выживают заключенные
11 апреля 2023, 15:43

Иллюстрация: Мария В. / Медиазона

Время от времени встречаются новости, что кого-то из политзаключенных поместили в штрафной изолятор — ШИЗО. Это небольшая камера, где лавка и стол приварены к полу, а кровать пристегнута к стене. Там холодно, нет матраса и нет ничего, чем бы человек мог себя занять. «Медиазона» поговорила с бывшими политзаключенными о том, как устроена «жизнь» в ШИЗО и как там не сойти с ума.

Холод, обыски и больше ничего нет

Взять с собой в камеру ШИЗО можно только зубную щетку, пасту, туалетную бумагу и мыло. Сотрудники колонии выдадут тапки вместо привычной обуви, робу с надписью ШИЗО без воротника и небольшое полотенце. Это все, что есть у заключенного.

В камере изолятора есть стол и лавка, обычно, прикрепленные к полу, кровать, которую сотрудник колонии отстегивает от стены на ночь, и полки на стене.

Письма и передачи в ШИЗО не приносят. Кормят три раза в день, минимум дважды приходят с проверкой, обыскивают камеру и находящегося в ней человека. Заключенный должен назвать свою фамилию, имя, отчество, статью, по которой он осужден. Если он стоит на каком-то учете, нужно озвучить и это.

Все бывшие политзаключенные говорят, что в ШИЗО очень холодно. Бывший политзаключенный Александр Кабанов отмечает — хуже всего оказаться в изоляторе в межсезонье, когда на улице холодно, а отопления уже или еще нет.

— В колонии в Шклове, например, всегда был сквозняк: специально было открыто окно на «продоле». И вот этот сквозняк превращает пребывание там в медленную пытку. Ты буквально чувствуешь, как по тебе скользят потоки холодного воздуха, — рассказывает бывший политзаключенный Виктор Пархимчик.

Чтобы согреться в камере, нужно постоянно двигаться: приседать, отжиматься, ходить по кругу.

— Робу нельга пры гэтым здымаць. Напрыклад, я аднойчы інтэнсіўна трэніраваўся, мне нават стала спякотна. Я вырашыў зняць робу і абмыцца пад кранам, і атрымаў парушэнне і новы тэрмін у ШІЗА, — рассказал бывший политзаключенный Змитер Фурманов.

Заснул — замерз

Спать в условиях ШИЗО сложно: нет подушки, одеяла, постельного белья — только голые доски.

Пархимчик вставлял в тапок туалетную бумагу и клал эту конструкцию под голову вместо подушки. Кабанов снимал робу и накрывался ею с головой, чтобы «надышать», согреться и на какое-то время уснуть.

— Пока ты интенсивно дышишь, под робой более-менее тепло, ты засыпаешь. Засыпаешь, перестаешь интенсивно дышать, остываешь, просыпаешься. Опять нужно минут пять, чтобы согреться, — рассказывает Кабанов.

По словам Фурманова, ночью из-за холода иногда приходилось вставать и ходить по камере или снова упражняться.

Отправили в ШИЗО за расстегнутую пуговицу

В штрафной изолятор администрация колонии может отправить за любое нарушение правил внутреннего распорядка. Согласно УИК, отправить в изолятор могут на срок до 10 суток. Однако на практике бывает так, что заключенный оказывается в изоляторе несколько раз по 10 суток подряд.

Политзаключенный блогер Александр Кабанов первый раз попал в ШИЗО на месяц.

— На меня составили акт, что у меня якобы была расстегнута пуговица. В тот же день проверили все мои сумки. В описи у меня было девять фотографий, но среди писем нашлось несколько открыток. Сказали, что это тоже фотографии и из-за этого был выговор, меня отправили убирать туалет, я отказался, и мне дали 10 суток. Пока я был там, мне дали еще 10 суток за то, что якобы в камере было не убрано, и потом еще 10 суток за то, что у меня после завтрака в камере остался кусок хлеба — это тоже посчитали нарушением, — объяснил он.

Змитер Фурманов провел в ШИЗО весь свой срок в колонии, 48 дней. В первый раз его поместили туда за то, что он, находясь еще в «карантине», неправильно оформил список личных вещей.

— А калі ты ужо ў ШЫЗА, усе было прасцей, яны проста прыходзілі, праводзілі пальцам недзе ў куце і казалі — вось, тут пыльна, гэта парушэнне. Хаця там усё было вымыта і не па аднаму разу. А я ж і не ведаў правілаў, што можна, а што з’яўляецца парушэннем. Ніхто не казаў. Вось практычным шляхам і даведваўся, чаго было нельга, — рассказывает он.

Бывшего политзаключенного Виктора Пархимчика первый раз отправили в ШИЗО с химии из-за отказа идти пешком до места работы, по его словам, больше 20 км. Это посчитали отказом от работы.

Иллюстрация: Мария В. / Медиазона

«Балаганный суд»

Согласно статье 113 УИК, «осужденный не может быть подвергнут взысканию, не получив возможности высказаться и дать письменное объяснение в свое оправдание. Должностные лица, применяющие к осужденным меры взыскания, должны всесторонне и полно учитывать обстоятельства совершения нарушения, степень вины осужденного и его оправдания и налагать взыскание после личной беседы с ним».

В реальности это происходит иначе, рассказывает Виктор Пархимчик.

— В колонии это называется «кресьбины». Человека приводят к начальнику колонии, или, если его нет, к заместителю. Такой вот, балаганный суд, потому что решение обычно уже есть. Если у них хорошее настроение, и им хочется поговорить, могут сказать что-то вроде «ну что ты, опять нарушаешь», если нет — то просто молча отправляют в ШИЗО, говорят только, на сколько суток, — объяснил он.

Виктор Пархимчик поясняет: несмотря на указанный в УИК максимум, некоторые заключенные проводили в ШИЗО месяцы.

— 10 суток прошло, человека вывели на 10 минут, выписали нарушение «из головы», и поместили обратно, — уточнил он.

«Сам себе радио»

Время в изоляторе, по словам заключенных, тянется медленно. Из «развлечений» — разговоры с самим с собой и размышления.

— Знаходзячыся там, натуральна размаўляць з самім сабой, пець песні, чытаць вершы, неяк так забаўляцца. Калі няма магчымасці з кімсьці пагутарыць, застаецца толькі гэта. Я спяваў «Тры чарапахі», нешта з «Разбітага сэрца пацана», сам сабе радыё быў, — рассказывает Фурманов.

Кабанов рассказал, что пока находился в ШИЗО, старался думать о хорошем, строил планы, вспоминал что-то, молился.

— В голове такое происходит… сложно объяснить, такое не произойдет в любой иной ситуации. Но стараешься думать о хорошем — о том, сколько осталось срока. Вот я по себе сужу: когда я приехал в Новополоцк на «единицу», мне оставалось сидеть полтора года. Я попал на месяц в ШИЗО, вышел и подумал — вот и месяц прошел. Это классно. Опять отправили в ШИЗО, думаю «время-то идет». Когда-нибудь я выйду отсюда, даже если все время проведу в этом ШИЗО, все свои полтора года. Эта мысль греет, что срок идет, приближается выход на свободу и встреча с родными, друзьями, — вспоминает он.

По словам Виктора Пархимчика, после смерти Витольда Ашурка в ШИЗО стал приходить врач. Однако даже просто успеть сказать ему о своем самочувствии не получалось.

— И вот этот врач приходит, смотрит в окошко, в кормушку, спрашивает «Жалобы на здоровье есть?» и идет дальше, буквально через секунды, не дожидаясь ответа. На камерах в случае чего будет видно, что врач был. Если что-то случится, он скажет, что не было жалоб, — вспоминает Пархимчик.

«Бесправие на каждом шагу»

Жалобы заключенных на условия, холод или плохое самочувствие в ШИЗО остаются без внимания администрации. Иногда заключенные идут на крайние меры, чтобы заявить свой протест против условий в изоляторе. Александр Кабанов вскрывал вены в ШИЗО. По его словам, в заключении это не редкость.

— Я видел руки арестантов, на «крытой» практически все порезанные. Когда сидел на Володарке, и мы шли в душ, я видел людей, которые уже были в лагерях. Я был в шоке, видел их тела — там порезанные руки, животы. Я спрашиваю что это, как, зачем. А мне объясняют — а по-другому никак, ты тоже можешь с этим столкнуться, и ты должен быть к этому готов. Такие были разговоры. И я думал, что меня это не коснется. Но так получилось, что тоже пришлось, — вспоминает он.

Кабанов объясняет: так происходит, потому что обратиться заключенному некуда. Нет возможности пожаловаться на сотрудников колонии, что бы они ни делали.

— Меня отправили в ШИЗО из-за расстегнутой пуговицы, которая на самом деле была застегнута. И кому я что докажу? Я говорю: в камере холодно, пар изо рта идет. Прошу сделать что-то, а охранник просто закрывает окошко и уходит. Я надорвал грыжу, пошел в санчасть, а мне говорят: «Еще раз сюда придешь, попадешь в ШИЗО». Всем положены звонки, у меня не было ни одного звонка за все время. И такое бесправие повсюду там, на каждом шагу, — рассказывает он.